Записки Миколи Олександровича Мотовилова. Бібліотека - Преподобний Серафим

Записки Николая Александровича Мотовилова. Библиотека - Преподобный Серафим

Для православного читателя особенно важно то, что перед ним не только автобиография в обычном смысле этого слова, а живой рассказ духовного человека о себе, о своей вере, сомнениях и ошибках, скорбях и о всегдашней помощи Божией. Николай Александрович не просто излагает факты, стараясь быть точным даже в мелочах, он старается передать то глубочайшее переживание, которое характерно для верующего сердца, когда оно соприкасается с Богом. Исключительность обстоятельств жизни Мотовилова умиряется подлинным смиренномудрием и глубоким покаянным чувством.

      Книга прекрасна и полна духовного жемчуга, обогащающего читающего.

Отрывок из книги

Преподобный Серафим Саровский о Н. А. Мотовилове

Николай Александрович Мотовилов (Записки Мотовилова)Господь открыл мне всю вашу жизнь от рождения вашего и до успения вашего». «Что же в ней будет со мною?» — вспросил я. И он отвечал: «Этого Господь не велел мне сказывать вам, потому что в таком случае вы ни во грехах ваших виноваты не будете, ни в правде вашей не за что будет награждать вас. Ибо если Господь станет наказывать вас за грехи, то разве вы не вправе сказать Ему: “Господи, да ведь раб Твой Серафим от лица Твоего мне уже возвестил, что я нагрешу так много, то за что же Ты меня так наказываешь?” А если Господь вздумает вознаграждать ваше Боголюбие за правду вашу и за добродетели ваши, то разве враг диавол не сможет сказать Богу: “Господи! за что же Ты вознаграждаешь его так много, что туг мудреного, что он наделал столько добра, что он не боялся меня и так сильно противуборствовал мне, разве Серафим не сказал ему всего этого заранее от Лица Твоего, а ведь он ему верил, как Самому Тебе. Так в чем же тут заслуги его? Эдак и всякий бы еще и больше его сделал бы, когда б ему от Тебя заранее обо всем было уже наверное сказано”. Вот отчего, ваше Боголюбие, и вам не позволено мне открывать всей вашей жизни и всего, что в ней будет, да и другим никому об полноте судьбы его Господь не дает знать, а если и возвещает иногда, то лишь только избранным Своим, и то не все, но отчасти о свидениях судеб Своих, как в зерцале, или видении откровений Божиих, и то для того, чтобы они от великих напоров врага, от его ожесточенной брани, которую видит Господь, что он <враг> воздвигнет на них, не отчаялись и имели хотя малую отраду в скорбях своих, хотя некоторый свет во тьме козней врага диавола, коими, по допущению Божиему, они могут быть впоследствии омрачаемы. И если бы таких отчасти откровений о судьбах человеческих не давал бы Бог избранным рабам Своим, посылаемым от Него в подкрепление миру, то неубы спаслася всяка плоть от хитросплетенных козней врага диавола и всегубителя. И вот почему мне Господь и вашему Боголюбию не все велел открывать в подробности, а лишь только то, что благость его изволила отчасти вам чрез меня возвестить.

— Одно вам скажу и главное, что если бы не Сам Господь и Божия Матерь возвестили мне о вашей жизни, то я бы не поверил, чтоб могла быть такая жизнь на земле. Ибо мне Господь сказал, что у вас в жизни все духовное с светским и все светское с духовным так тесно связано, что ни того от другого, ни этого от того отделить нельзя, и что за всем тем Он Сам изволил назначить вам такую жизнь, и что будущее человечество сим лишь путем пойдет, если захочет спастися, и что на все это есть Его собственная воля, и что поэтому-то лишь Он дозволяет мне открыть вам нечто из жизни вашей, чтобы от трудности пути вашего вы без того не погибли бы вовсе».

«Что же, батюшко, будет со мною?» — вспросил я. И он продолжал: «Я, ваше Боголюбие, плохо учен грамоте, так что с трудом подписываю мое имя, а грамматике и вовсе не учился, однако же читаю не только по церковной, но и по гражданской печати борзо и так скоро, что книги по две или по три мог прочитывать и прочитывал в сутки. А память такую имею, от Господа мне данную, что, пожалуй, могу вам от доски до доски все наизусть прочитать — такую сильную память Господь Бог мне изволил пожаловать. Так я хотя и плохо учился грамоте, а грамматике и вовсе не учился, но знаю очень много и более многих ученых людей, потому что много тысяч книг содержу в свежей памяти, да и даром премудрости и рассуждения, свыше от Него подаваемого, Господь Бог после всех страданий, что я ради имени Его Святого в жизни моей претерпел, меня обильным благословить изволил. Я вашему Боголюбию скажу просто, почти наперечет, сколько и где я книг перечитал, чтобы вы и сами видеть могли, что я в Писании Церковном и светском силен таки довольно. В нашей саровской библиотеке, мню я, тысяч пять с половиною будет экземпляров, а в иных, как, например, в Ролленевой Истории, перевод Третьяковского тридцать томов. И я всю нашу библиотеку прочитал, так что даже и книгу о системах миров, и даже Алкаран Магометов, и другие подобные книги читал. В иных книгах, вот, например, у Третьяковского, тяжел язык, но я смысла добивался, мне хотелось все узнать, что на земле делается и что человеку Бог на веку своем узнать допустил, потому что подобает и ереси знать, да их не творить, и Сам Господь говорит в Библии: Егда умножится ведение, тогда откроются тайны; у господина Соловцева — две тысячи пятьсот книг русских, и их прочитал все до одной; у Аргамакова господина — тысячи полторы книг, и его библиотеку всю прочитал; у княжен Би-бичевых — они благодетельствуют же Саровской пустыни — и их книги все прочитал; у братии и отцов святых нашей обители у кого тридцать, у кого семьдесят все брал на прочтение и все прочитал. Неудержимая, ваше Боголюбие, была у меня охота к чтению, и все эти книги прочитал, духовные и светские, и все хорошо обсудил, потому что я не столько читал, сколько рассуждал о прочитанном и все соображал, что и как получше бы для Богоугождения сделать. Ну, так вот я вам в подробности сказываю, что уже не знаю, кто еще на русском языке, по церковной и гражданской печати, так много читал. И это не велехвалясь говорю, а чтобы вы знали твердо, что я много на земле сущего знаю, а Бог и недоведомые тайны Свои сверх того открывает, как и о вашей жизни открыл, а все-таки жизни, подобно вашей, нигде я не вычитал, а если б Бог неуверил меня в ней, что она именно такая, что и десять житий святых угодников Божиих вместе сложить и десять жизней великих светских людей, каковы Суворов и другие, вместе сложить, то и тут во всех их двадцати жизнях еще не все то сбылось, что с вами с одним сбудется, то я не поверил бы, чтобы все то могло в самом деле так быть. Но мне Господь именно так сказал. И я верую, что слово Его непреложно и все то будет так, как мне открыто, а из сего нечто и вам самим дозволено открыть……

***

Он далее продолжал о борьбе своей с бесами, начав речь свою так: «Господь и то открыл мне, что у вашего Боголюбия, когда вы читывали святых жития в Минеях Четиих, рождалась нередко мысль, как бы хорошо побороться с бесами, как славна победа над ними и что как вы и сами с ними храбро поборолись бы, когда бы и у вас дело дошло до того. Оно все это точно хорошо, когда Господь подаст помощь в том и не только не допустит погибнуть, но и победу изволит над ними дарствовать человеку Своему. А все-таки надобно крайне беречись, чтобы не вызываться самому на эту крайне опасную и отчаянную борьбу, потому что тут уже средины нет — или победа, или смерть — и при самомалейшей на себя самого надеянности и самые великие чудотворцы погибали. И потому, всячески смиряя себя, надобно человеку, елико возможно, избегать этой борьбы, не обольщая себя высотою наград за нее, победою увенчанною, предоставляемых Господом победившему. Ибо если сами выходить будем на эту битву без особенного Божиего звания, то и конец не известен, чем Господь благоволит нам покончить оную. Я сам, убогий Серафим, на себе самом испытал эту борьбу с бесами и погиб бы совершенно, если бы Господь и Божия Матерь не помогли бы мне в том и не защитили бы меня от силы их. А сила их так велика, что и малейший из них ногтем своим может всю нашу землю в одно мгновенье, как мячик, повернуть и повернул бы, если бы в том не препятствовала им Всемогущая десница Божия, даже до того смирившая их за гордость и превозношение над Все-держительным Его Всемогуществом, что даже, как видим из примера Архангела Рафаила — по книге Библейской святого Товии, — и желчь рыбья может его отгонять от людей».

Я вспросил батюшку отца Серафима: «А разве есть у бесов ногти?» Он отвечал мне: « Как же, ваше Боголюбие, полный курс наук в университете кончили, а вспрашиваете, есть ли ногти у беса? Разве сами не знаете, что бес хотя и падший, но все-таки ангел, то есть дух, а дух плоти и кости не имать, как сказал Сам Господь, хотя и бес может иногда преобразоваться и в ангела светла, будучи ангелом тьмы. Но Святая Церковь, не могши никак чувственно представить для простых людей и Духом Святым не у премудренных все внутреннее и наружное безобразие духовное падших ангелов, принуждена представлять их в елико возможно большем для глаз наших чувственных доступном безобразии и потому поневоле их изображает с когтьми, хвостом и всеми другими безобразиями, как, например, рогами, синим или черным цветом кожи, толстыми, обрюзглыми губами и высунувшимися клыками вместо зубов, и отвисшим языком, — в самом же деле этого нет у них, и они сохранили все первозданное свое ангельское естество. Но, лишившись благодати Духа Святого, сделались столько скаредными, что и это их изображение, какое им теперь Церковь придает, все-таки сноснее того, как они сами по безблагодатности и злости своей суть на самом деле гнусны поистине».

«Как же вы это знаете?» — вспросил я его. «Как же не знать, ваше Боголюбие, когда я с ними очевидно боролся. Они так гнусны, что человек, не освященный и не исполненный вполне Духом Святым, не может и видеть их очевидно, ибо может умереть от ужаса, равно как подобному непросвященному же благодатию Духа Святого человеку невозможно видеть и ангела святого, ибо от одной радости от лицезрения сего, объять его долженствующего, умрет, пожалуй, он в одно мгновение. Но я благодатию и помощию Царицы Небесной остался невредим…

 ***

 «Только вот что еще хочу я вашему Боголюбию сказать: знаете ли вы Симона Зилота?» А так как он мне о многих соседних помещиках говаривал неоднократно, то я, не поняв, о чем дело идет, и сказал, что такой фамилии не слыхал я поблизости Сарова. «Да, — отвечал он мне, — не о помещике каком-нибудь говорю я вам, а о Симоне Зилоте иже и Кананит прозывается и был един от двана-десяти апостолов, — так о нем и о его невесте хочу я вам сказать. Царица-то Небесная крайне любила и его, и невесту его. Когда Ее пригласили к ним на брак в Кану Галилейскую, то Она упросила и Сына Своего, Господа нашего идти туда же, а когда сели все за брачный пир, то Она и говорит тихонько Ему: Сыне мой, сотвори знамение, чтобы они уверились, что Ты не простой человек, но Сын Божий, Спаситель и обетованный миру Мессия, — а Он, как в Евангелии сказано, отвеща Ей: “Что Мне и Тебе, Жено; не у прииде час Мой”, то есть: стоит ли того жених, чтобы сотворить для него знамение. Понимаешь ли ты, батюшко, о чем я и о ком тебе говорю?»

«Нет, батюшко, — сказал я ему, — я так прост сердцем и так малодогадлив, что не пойму хорошенько, о чем вы говорить изволите. Прошу вас говорить со мною попростее. Я верую, что устами вашими Сам Господь говорить изволит, и потому хотел бы понимать все яснее». «Да я, ваше Боголюбие, — сказал он мне, — не о Симоне Зилоте, а о вас говорю. Я ныне видел Господа и Божию Матерь. Они мне сказали судьбу жизни вашей. Они же и о вас говорили при мне. Царица Небесная просила Господа нашего, а Сына Своего, Богочеловека Иисуса Христа, чтобы Он сотворил с вами знамение, а Господь вспросил Ее: “Да стоит ли Мотовилов того, что Ты, о Мати Моя, просишь Меня за него?” И Она отвечала: “Стоит ли, или не стоит, но Ты все-таки послушай Меня и сотвори с ним знамение”. И Господь еще сказал Ей: “Мати Моя, да Мотовилов не воздаст Тебе, как следовать будет, за добро Твое”. Она еще, и в третий раз поклонившись Ему, изволила сказать: “А воздаст ли, или не воздаст, это уже не Твое, а Мое будет дело, а Ты не для него, но для Меня, Матери Своей, сотвори с ним знамение”. После такого-то усердного умоления Ее и Господь обещал Ей сотворить с вашим Боголюбием просимую Ею милость.

Так вот, батюшко, стоим ли мы, убогие, такой милости Господней и чем воздадим мы Царице Небесной за толикую Ее любовь к нам и неизреченную Ее милость? А Она, батюшко, немногого просит от вашего Боголюбия — вон видите ли там сирот моих, — и он махнул рукою тем двум, которые, как я выше сказал, копали картофель, и отец Гурий отдал им плащ мой, и они, подойдя, подали плащ. — Не плащ нужен, — сказал он, — а сами подойдите ко мне». Когда они подошли к нему, то он, взяв по правой руке их, сложив обе их сии руки с моею правою и с моею левою рукою, взяв наши руки своими обеими руками и крепко сжав, держа их в таком положении, стал говорить ко мне: «Царица Небесная просит, чтобы вы не забыли сирот моих сих и прочих с ними дивеевских и посылали им в память Ее милостей столько неизреченных к вам — по сту четвериков ржи каждый год — и творили эту заповедь Ее каждогодно до успения вашего». Я отвечал: «Не только по сту, но хотя по пяти сот четвертей». «Батюшко, — отвечал он мне, — Царица Небесная заповедывает не менее ста четверичков, то есть пудовок, а не четвертей, а более сколько Господь вам поможет, это уже ваше дело и умножение таланта, но чтобы уже непременно присылку этих заповеданных ста четвериков ржи каждогодно творили без опущения по успение ваше. Разумеете ли вы, для чего это так и что это значит? В Писании говорится, что овые из рабов Господних приподоваху Ему на тридесят, овые на шестьдесят, а овые и на сто, так вот в честь этого-то во сто трудов уплодоношения Она и желает, чтобы вы всегда творили эту заповедь Ее. Батюшко, у них место-то как рай Божий, и только недостает им садика одного». Я подумал, что у меня в Нижегородской и Симбирской губерниях большие сады, так я насажу оный им сам, и только хотел было сказать, «позвольте, батюшко, я насажу им сад этот из моих садов», а он, зажав мне рот, сказал: «А вы, ваше Боголюбие, умолчите да сотворите». И потом, крепко держа наши руки в своих руках, сказал: «Вот, батюшко, как мне Царица Небесная дала свое послушание служить им, так и я вам по Ее повелению приручаю из рук в руки при них самих при двух свидетельницах по слову Господню, при двоих или при трех свидетелех станет всяк глагол, так и я теперь творю…