Заметільний дзвін. Михайло Веселов

Метельный звон. Михаил Веселов

Удивительная по красоте и искренности, исполненная юмора и доброты книга талантливого русского писателя-самородка Михаила Веселова о главном: о Любви, о Добре и Правде, Верности, Дружбе, предательстве и Благодарности. Книга посвящена сыновней памяти учителя и духовного наставника, отца Евгения Никитина, к которому со скорбью можно отнести слова "нет пророка в своем Отечестве". Трогательно и бережно раскрыты характеры людей, при жизни окружавших священника. Невероятно лирична часть книги о "братьях наших меньших", о верном друге Михаила русской борзой красавце Текае, которого обязательно полюбит и читатель. Непримирима гражданская позиция автора, обличающая порок и его носителей, "невзирая на лица" (Иак. 2,1). Эта книга - тот самый Метельный звон, где каждый рассказ звучит как мощный удар колокола для блуждающих в метели мирской суеты в шаге от погибели человеческих душ.

Мы же ограничимся несколькими замечаниями.

Небольшая повесть читается сразу до последней точки. Поток любви, разлитый в ней, захватывает, не позволяет расслабиться и отложить книгу. Не дают прервать чтения льющиеся со страниц её тепло, любовь к этому уголку костромской земли, откровенная симпатия автора к своим героям. Главный из них – о.  Евгений Никитин, настоятель храма Рождества Христова в Спас-Верховье Судиславского района. Другие – живущие в этих краях, в этом приходе немногочисленные бабушки и единственный (из скудной мужской части населения) прихожанин храма Алексей Иванович, один из немногих тихо доживающих свой век участников Великой Отечественной войны. Нет никого сейчас в живых – ни Алексея Ивановича, ни опекаемой батюшкой 90-летней Митревны (бывшей трактористки), ни Александры Александровны Гусевой – заботницы и помощницы о. Евгения, ни самого батюшки. Он не был ровесником пасомым, но ушёл из жизни раньше их.

Последний крестный ход на Смоленскую 10 августа 1994 г

Это был не простой батюшка: о. Евгений не только совершал положенное священнику, он, кандидат богословия, был ещё и настоящим философом – это каждый поймёт из удачно вплетённых автором в ткань собственного повествования фрагментов из статей о. Евгения, его дневниковых записей, кратких и запоминающихся сентенций батюшки. (Статьи о. Евгения Никитина, посвящённые православию и любимому им Василию Розанову, публиковали специальные издания; он выступал на первой в Костроме религиозно-философской конференции в 1992 году, где был всеми её участниками отмечен.) Не случайно в Спас-Верховье так стремились молодые люди, приезжавшие сюда из разных мест, больше всего из Костромы. У батюшки они находили ответы, здесь обретали веру. О. Евгений Никитин был из тех, кто нёс веру, проповедуя даже «сиянием глаз». Философские раздумья и признания о. Евгения служат как бы фоном для происходящих событий, иногда совершенно незначительных...

Специалисты да и все остальные вдумчивые читатели получат немалое удовольствие от монологов и диалогов героев книги – живых и достоверных, оценят язык и стиль Михаила Веселова, его добрую лёгкую иронию, почти всегда граничащую с подлинным лиризмом. И, конечно, с интересом вникнут в различные детали незатейливой деревенской жизни, сурового быта, замеченных зорким и пристрастным взглядом автора и любовно сбережённых до поры до времени.

Это первая книга костромича Михаила Веселова, но сложена она уже состоявшимся писателем, и писателем, безусловно, талантливым. И вызвана к жизни и написана любовью, помноженной на талант. Поэтому за два года и разошёлся полностью её тираж, притом что в магазины книга практически не поступала.

Название повести символично: «метельный звон» был учреждён в России в середине XIX века, чтобы во время вьюг и метелей стать для застигнутых ими в пути спасительной подмогой (звездой). Звон этот, по мысли автора, не канул в историю. Он разносится сейчас над опустевшим храмом Спас-Верховья, над Гавриловском, Путоргином, Углевом, Починком, Свозовом, Попадьином, Толстиковом – над всеми обезлюдевшими деревнями и сёлами, призывая спасти нашу малую родину, а значит, и будущую жизнь от полного исчезновения в пору такой затяжной и не сулящей спасения непогоды.