"Беседы на Русской земле" схиархимандрит Иоаким (Парр)

 

 

 "Беседы на Русской земле" схиархимандрит Иоаким (Парр)

«Живите в радости!.. Не держите других на расстоянии, старайтесь узреть в ближнем Христа… Умейте согреть ближнего своего, даже просто своим взглядом…

 Служите всем, не ищите, чтобы кто-то служил вам…

 Разделяйте страдания друг друга.

 Это единственный данный нам шанс: любить друг друга в Боге, каждого, без исключения, непрестанно.

 Потому что Бог не приходит к нам посредством денег или красивых зданий и храмов.

 Он приходит посредством нашей любви».

 Схиархимандрит Иоаким (Парр), настоятель монастыря Преподобной Марии Египетской в Нью-Йорке, на протяжении многих лет занимается миссионерской деятельностью, организует помощь бездомным. Отец Иоаким посетил несколько монастырей в России, беседовал как с монахами, так и мирянами. Каждая беседа – это урок любви. Духовный опыт, которым отец Иоаким щедро делится со слушателями, будет полезен всем, кто хочет жить по Евангелию и научиться любить ближнего

Предисловие

Вы держите в руках книгу «Беседы на Русской земле» схиархимандрита Иоакима (Парра), настоятеля монастыря Всемилостивого Спаса в Трэдвелле, на севере штата Нью-Йорк (США), и обители милосердия подобной Марии Египетской в Нью-Йорке.

 Летом 2011 года отец Иоаким посетил несколько монастырей в России и разговаривал с монахами и монахинями, мирянами, детьми. Он говорил с ними о любви: бесконечной, бескорыстной любви Бога к человеку и любви ответной, которую ждет от нас Спаситель. История любви к Богу самого отца Иоакима началась шестьдесят лет назад, когда Джон (Иоанн) Парр, нареченный в Католической Церкви в честь Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, принял монашество в ордене бенедиктинцев. Отец Иоаким преподавал в семинарии в Бразилии и учительствовал в Риме, работал с обездоленными в Калькутте и с бездомными в бедных кварталах Нью-Йорка.

 Однажды, проезжая на машине по улице Сан-Франциско, отец и сын Парры увидели идущего пожилого священника и решили его подвезти.

 «Православный?» — спросил священник молодого человека. «Католик», — ответил он. «Православный, православный…» — повторил батюшка. Это был русский священник — будущий святитель Иоанн Шанхайский.

 Католическим монахом Джон стал в восемнадцать лет. Приняв Православие, был пострижен в монашество в Свято-Ильинском скиту на Святой Горе Афон, где подвизался восемь лет.

 Отец Иоаким обращается не только к монашествующим, живущим в Америке или в России, ибо не имеет значения, откуда вы: Господь везде.

 «Если человек живет желанием иметь в себе Бога, то где бы он ни находился — в Москве, Санкт-Петербурге, Нью-Йорке или в пустыне, — он уже тогда не будет одинок, — считает старец. — …И не имеет значения, чем человек занимается: шьет, пишет, поет или готовит пищу. Если все это будет делаться с любовью — это спасет вас и всех вокруг вас».

     Книга схиархимандрита Иоакима — о пути ко спасению.

 А единственный путь ко спасению — это крест и страдания, тот дар, который посылает нам Господь, чтобы мы могли освободиться от любви к себе.

 Но как вместить и понести сей дар — крест и страдания?

 «С верой, любовью и надеждой призывайте имя Божие, которое убивает все страсти, — отвечает старец. — И это изменит вас».

 Изданная при поддержке добрых людей книга «Беседы на русской земле» — это духовный алфавит со множеством живых примеров из Священного Писания, житий святых подвижников древности, разных стран, благочестивых мирян — наших современников, которых лично знал автор книги. Каждая беседа — это урок любви, постигая который, нам становится легче подниматься по лестнице спасения.

 Беседы отца Иоакима раскрывают перед нами простую истину: исполнять заветы Божии вовсе не обременительно. «Живите в радости!.. Не держите других на расстоянии, старайтесь узреть в ближнем Христа… Умейте согреть ближнего своего, даже просто своим взглядом… Служите всем, не ищите, чтобы кто-то служил вам… Разделяйте страдания друг друга. Это единственный данный нам шанс: любить друг друга в Боге, каждого, без исключения, непрестанно. Потому что Бог не приходит к нам посредством денег или красивых зданий и храмов. Он приходит посредством нашей любви».

 Я желаю вам вслушаться и услышать слова отца Иоакима. И тогда мир узнает в вас христиан, ибо еще с апостольских времен христиане познаются по тому, как они любят друг друга. Это и есть мера всего.

+ ИЛАРИОН,

митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский,

Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви

Содержание

Предисловие

Беседы в Воскресенском Новодевичьем монастыре г. Санкт-Петербурга:

Беседа первая

Беседа вторая

Беседа третья

Беседа четвертая

Беседа пятая

Беседа после трапезы

Беседа с прихожанами монастыря

Беседа с детьми приходской школы

Проповедь после литургии

Беседы в Спасо-Преображенском Валаамском монастыре:

Беседа первая

Беседа вторая

Беседа третья

Беседа четвертая

Беседа в Александро-Невской Лавре

Беседа в храме свв. апп. Петра и Павла при РГПУ им. Герцена

Беседа в Константино-Еленинском женском монастыре г. Санкт-Петербурга

 

 

— Батюшка, с чего нужно начинать, чтобы перестать любить себя?

  — Прежде всего надо понимать, что любовь к себе — это не любовь, это прельщение. Это страх, самомнение, которые съедят вас заживо и делают вас безобразной. Люди, которые любят себя, ни с кем жить не могут. Встречали ли вы человека, который, видя, что вы, зайдя в комнату, поставили что-нибудь на стол, говорил вам: «Нет, ты это не туда поставил, надо поставить только вот так»? Откуда мы такие взялись сумасшедшие?

 Один раз я приехал в женскую обитель — кстати, я не придираюсь к монахиням, монахи делают то же самое. Но тот случай, о котором я хочу рассказать, произошел в женском монастыре. Я тогда проходил курс лечения, температура то поднималась, то падала, давление скакало, и из-за своих болячек я вынужден был сидеть в церкви рядом с окном, потому что иначе начинал задыхаться. У окна, где я сидел, был маленький круглый столик, на котором стояла лампа. Подошла монахиня, включила лампу: «Батюшка, я включу свет, чтобы вам было чуточку посветлее». Я говорю: «Спасибо». Через пять минут подходит другая монахиня: «Ой, батюшка, вам, наверное, свет мешает», — выключила. Некоторое время спустя приходит третья монахиня, включает свет и говорит: «Батюшка, что же вы в темноте сидите?» Все это во время службы. Я спрашиваю настоятельницу: «Что у вас за сестры такие беспокойные?!» Я в храме сижу, молюсь у окна, а они думают об этом глупом свете, темно батюшке или батюшке светло. Это все равно что если бы Господь сейчас пришел в эту комнату, а кто-нибудь из вас сказал: «Ой, Господи, позволь я Тебе волосы поправлю», — мы что, сумасшедшие? Но мы это делаем каждую секунду.

 — Сестры просто хотели угодить…

 — Нет, сестры хотели угодить сами себе. В данном случае важно было не сделать добро, а получить от меня требуемую реакцию. В чем (вы точно знаете) я, будучи монахом, определенно нуждаюсь? В молитве. Мне не нужна еда, мне нужны ваши молитвы, мне нужно ваше свидетельство веры, мне нужно, чтобы вы мне показали, как любить Бога. Все остальное я могу сделать сам. И я не хочу сказать, что я не благодарен за подобные вещи, но они мне не нужны и вам не нужно озабочиваться ими.

— Батюшка, вопрос по поводу внешнего порядка. В одной книге об Афонских старцах описывается, как к старцу приходили новоначальные послушники, а он очень дорожил установленным порядком. Он предупреждал новоначальных, чтобы они ничего не меняли: «Два раза предупрежу, на третий пойдешь вон из кельи». В монастырях с большой традицией есть вещи, установившиеся столетиями. И там действительно этим дорожат. Например, в одном монастыре сестры показывают кастрюлю, которой пользовались несколько поколений монашествующих этой обители. А в монастырях, которые недавно организовались (как наш), это отчасти выглядит смешно. Например, кто-то говорит: «Полтора месяца у нас здесь так принято, это традиция монастыря». Кто-то ушел с послушания, поставили новую сестру на это послушание и говорят: «Вот уже три дня, и это традиция нашего монастыря». Но хуже, когда приходят новые люди и даже этот маленький порядок начинают разрушать. Нельзя ли сказать, что пусть даже в таких внешних вещах люди все равно должны проявлять послушание? Это все-таки лучше, чем когда никто не соблюдает никаких традиций и начинаются анархия и хаос.

 — Проблема состоит не в том, что_ мы делаем, что_ наполняет жизнь святостью или лишает святости. Проблема в том, почему мы это делаем. Если в монастыре сложилась определенная традиция совершения тех или иных дел, важно не то, что_ при этом делается, а то, почему мы не хотим следовать заведенной традиции. Двадцать лет там стоит эта кастрюля или тридцать, не важно; важно, чтобы ты делал то, что тебе поручено, из послушания. Структура монастыря существует для того, чтобы воспитать наше послушание. Послушание выше того, какие именно работы выполняются. У нас есть закон. Бог дал нам закон. Наша Церковь дала нам законы. И все эти законы были созданы для того, чтобы укрепить взаимоотношения человека с Богом. Закон не выше наших взаимоотношений с Богом, взаимоотношения превосходят закон. Я дам вам самый простой и очевидный пример. Церковь говорит, что каждый православный христианин должен соблюдать пост. Есть, однако, одно исключение: те, кто не грешат, не нуждаются в посте. Почему мы постимся? Потому что мы грешники. Мы постимся для того, чтобы победить грех и научиться любить Бога. Мы не постимся ради того, чтобы поститься. Мы постимся, чтобы быть свободными от страстей.

 

Если вы не против, я скажу еще пару слов о нашем монастыре. Мы — собрание падших грешников. Мы все умеем грешить лучше, чем делать что бы то ни было еще. Но мы пытаемся исправиться. Я постоянно говорю монахам: «Вы пришли в монастырь для того, чтобы найти и полюбить Бога. Послушание — это путь, следуя которым, вы достигнете этой цели. Молитва — это самое главное дело, которое может делать монах. Вы пришли в монастырь не работать. Работать можно и в миру. Вы пришли в монастырь не для того, чтобы кого-либо чему-либо учить. Вы пришли учиться. Некоторым монахам с этим сложно согласиться. Я им говорю: «Если ужин подгорает, пусть он вообще сгорит, но позволения не присутствовать на вечернем богослужении не будет иметь никто». Если мне на это скажут: «Что же делать, ведь еда сгорит!» — я отвечу: «Пусть лучше сгорит еда, чем сгоришь ты. Мы поедим сгоревшую пищу, но мы помолимся». Я прихожу в ужас, когда посещаю монастыри и вижу, что насельники не приходят на службу из-за того, что они, например, готовят трапезу для посетителей. Посмотрите сами на себя, вам не нужно есть! Ни один из вас с голоду не умрет! Будьте в церкви и молитесь, кормите прежде всего свою душу, не волнуйтесь о своем теле, оно умрет в любом случае. Некоторые из нас ближе к концу жизни, чем другие, но наши души по-прежнему голодны. Они изголодались по Богу, а мы еще больше морим их голодом, при этом нашпиговывая свои тела.

  

Я говорю своим монахам: «Если тебе нужно куда-то идти, иди, но к службе ты обязан вернуться в монастырь. Если это время застигнет тебя в середине дела, остановись и вернись. Иначе — зачем мы здесь, если мы не молимся?» Например, сегодня я опоздал в церковь и могу назвать вам множество причин, почему это произошло. Но в действительности причина заключается в том, что я ленив, что я хотел спать и заснул, и я прошу за это вашего прощения. Если мы ставим Бога выше всего, а вслед за Ним — наших братьев и сестер, мы обретем совершенный сердечный мир. Ничто не будет нас беспокоить. Мы ни о чем не будем переживать. Ни на кого у нас не будет брани. Кроме самих себя!

 Я хочу рассказать вам одну историю про раввина. Был мужской монастырь, очень большой и очень богатый. Когда-то в нем жило много монахов, но постепенно братия стали стареть, болеть, а потому в церковь многие из них таскали за собой скамейки и подушки, на которых они могли бы сидеть. Кому-то под ноги был нужен коврик, кому-то хотелось укутаться в шаль — вот такая вот ерунда получалась: «Мне должно быть удобно во время службы». Вот так они и молились, без любви и горения. Их больше волновало свое положение в монастыре, чем то, что они находились в присутствии Бога. Постепенно монастырь начал разваливаться. Новых монахов не было, а старые постепенно умирали, подобно листьям, которые падают с дерева. Монахи видели происходящее и пребывали в унынии. Однажды в двери монастыря постучался раввин, который сказал открывшему ему монаху:

 — Я бы хотел поговорить с настоятелем.

 — Подожди здесь, — ответил ему монах и пошел к настоятелю.

 — Что он хочет? Я никаких раввинов не знаю, — удивился настоятель, когда монах доложил ему, что его ждет раввин.

 — Я не знаю, что он хочет.

 — Иди, спроси.

 Монах вернулся к раввину и задал ему этот вопрос.

 Раввин ответил:

 — Я уже стар и скоро умру. Жить мне негде, а у вас монастырь большой. Я видел, что в лесу у вас есть брошенная келья. Если вы разрешите, то я буду в ней жить и молиться, пока не придет смерть.

 Игумен рассудил, что этот брошенный домик монастырю не нужен, и позволил раввину поселиться в старой келье.

 Всю осень раввин провел в своем новом доме в молитве. Пришла зима, потом весна, и настоятель послал братию в лес за дровами. Вернувшись с послушания, братия с удивлением рассказали настоятелю, что в своей маленькой избушке раввин каждый день молится.

 Настоятель заинтересовался и решил сходить в лес сам. Когда он подошел поближе к избушке, раввин выбежал ему навстречу, обнял его и сказал:

 — Я очень вам благодарен. Я молился все это время, и Бог сказал мне, что в вашем монастыре живет Мессия.

 Настоятель изумленно переспросил:

 — Кто у нас живет?

 И раввин повторил:

 — Среди вас живет Мессия!

 Настоятель посмотрел на него и решил, что раввин просто сошел с ума. Он вернулся в монастырь, и братия стала расспрашивать его:

 — Ты видел его?

 — Да, я его видел.

 — И что же он сказал?

 — Он сказал, что среди нас живет Мессия.

 Все стали ерничать и отмахиваться. Но в эту ночь настоятель никак не мог уснуть и все думал: «А если Мессия и правда живет среди нас?» Он начал размышлять: «Может, этот или вот этот, может, это он или вот он, а может, это вообще я?» На следующее утро, когда настоятель пришел в храм, он начал наблюдать за своими монахами: «Может, Мессия этот, а может, вот тот?» А монахи, встречая друг друга в храме, не могли не спрашивать себя: «А что если вот этот человек действительно Мессия? А что если этот? И если это действительно Он, то как мне вести себя рядом с Ним?» И постепенно каждый стал относиться к другому так, как будто среди них на самом деле жил Мессия. Они начали больше молиться, петь с радостью, стали относиться друг ко другу с любовью, терпением и нежностью. К ним стали присоединяться новые монахи, а монастырь стал расти все больше и больше. Но с годами монахи стали забывать, для чего они находятся в монастыре, и монастырь снова стал разваливаться и в конце концов окончательно закрылся.

 Я спрашиваю вас, сестры: может быть, Мессия живет среди вас? Если Он живет среди вас, то относитесь ли вы к Нему так, как должно? Господь говорит: Видевший Меня видел Отца (Ин 14, 9). Также Он сказал: Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф 25, 40). Поверьте, среди вас живет Спаситель, Он в вашей сестре, но вы не отнеслись к Нему так, как должно относиться к Мессии. И когда мы придем на Страшный Суд, Господь нам скажет:

 — Уходи, Я не знаю тебя. Я был голодным, ты Меня не накормила; Я был грустен, ты не успокоила Меня; когда Я замерзал, ты не согрела Меня.

 Вы ответите:

 — Господи, да когда я так к Тебе отнеслась?

 И Он назовет по именам каждую из ваших сестер и спросит:

 — Помнишь? Помнишь?

 Сестры, еще раз хочу задать вопрос: вы верите Богу или вы думаете, что Он — лжец? Если мы не делаем того, что Он говорит, либо мы глупы, либо мы в действительности считаем, что Он — лжец.

 Почему этот монастырь не является святым? Он не является святым, потому что вы любите себя больше, чем Бога. И если вы ответите мне на это «нет», то я скажу: «Покажите мне среди вас хотя бы одну сестру, которую вы любите больше себя». И вы ответите: «Ну, я же не могу всех любить одинаково!» Вот это именно и означает, что вы любите прежде всего себя. И если вы любите себя, то вы не любите Бога. Так зачем вы в этом случае занимаете здесь место? Как говорят у нас в Америке, человек может быть или частью решения проблемы, или частью самой проблемы. Так кто же мы? Или вы вносите вклад в то, чтобы этот монастырь становился святым местом, или вы убиваете себя и сестер вокруг.