Розлуки не буде. Як пережити смерть і страждання близьких. Фредеріка де Грааф

 

Разлуки не будет. Как пережить смерть и страдания близких. Фредерика де Грааф

 Фредерика де Грааф — духовная дочь владыки Антония Сурожского, более 10 лет несет служение по сопровождению умирающих и их родных в Первом Московском хосписе.

Автор рассказывает о том, как понять страдающего ближнего, его чувства и страхи, боль, отчаяние, одиночество, как утешить, быть вместе с ним и в словах и в молчании, как сопутствовать ему в те часы и минуты, которые, быть может, становятся последними и самыми главными в его жизни.

Книга напоминает, что помощь — это не просто намерения, желания, порывы, пусть и пылкие. Это еще и умение, ремесло, самодисциплина, специальные навыки и знания.

Но читатель ошибется, решив, что перед ним – повествование о смерти и страданиях. Вас ждет рассказ о жизни с глубинои , о жизни со смыслом и подготовке к тои Жизни, где смерти нет, в том смысле, что нет и не будет разлуки ни с Богом, ни с нашими близкими.

Книга адресована всем, кто оказался перед лицом болезни, их родным и близким, а также специалистам, работающим в области ухода и психологического сопровождения пациентов, служащим, волонтерам.

Фредерика де Грааф щедро делится своими знаниями и опытом десятилетии христианского и профессионального служения. Перед вами – краткая энциклопедия практики сопровождения умирающего с указанием конкретных деи ствии , типичных ошибок и способов их избежать.

Опираясь на глубокии духовныи и жизненныи опыт владыки Антония, мы, вслед за автором книги, можем осознать, что смерть близких — опытное подтверждение нашеи веры в вечную жизнь, а любовь к ушедшему — утверждение бытия другого мира.

Фредерика Де Грааф – по происхождению голландка, приняла Православие. 23 года была прихожанкой храма в Лондоне, где служил митрополит Антоний Сурожский. Получила медицинское образование, работала в онкологических больницах и хосписах Лондона. В 2001 году по благословению митрополита Антония переехала в Россию. С 2002 года и по сей день работает в качестве рефлексотерапевта и психолога в Первом московском хосписе.

Однажды владыка сказал Фредерике: «А знаешь, разлуки не будет – ни с тобой, ни с приходом». Это была их последняя беседа, через 5 месяцев он умер. С тех пор прошло 13 лет, но и по сей день Фредерика ощущает его незримое присутствие и духовную поддержку.

 

ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ. НЕ БОЯТЬСЯ СМЕРТИ — ЭТО КАК?

Духовная дочь митрополита Сурожского Антония, врач-рефлексотерапевт Фредерика де Грааф 14 лет работает в Первом московском хосписе. Она столько раз видела, как угасает жизнь, но по-прежнему считает, что смерти нет, и по примеру своего духовного отца надеется, что тоска по Христу есть у каждого человека.

 Встреча

— Фредерика, почему именно митрополит Антоний показал вам Бога? Что у вас был за вопрос, на который он сумел ответить?

— До него я искала долго, с ранних лет. Родители не были верующими, про Бога речи не шло. Когда я была студенткой, я задавала вопросы протестантам, католикам. И они много говорили мне про Бога. Но это было так, будто я сижу на одном берегу реки, а они на другом, и я не могу переплыть к ним. Я видела, что они верят в то, о чем говорят, что для них это важно, но не видела ничего, что помогло бы мне переплыть к ним. А когда я узнала владыку Антония, почувствовала, что он передает мне что-то настоящее, что для него самого реальность.

— Как вы с ним встретились?

— Я первый раз увидела его в Гронингенском университете, где училась, это была беседа о молитвах и медитациях. Он сказал, что будут говения в маленьком православном приходе (храма Преображения Господня в Гронингене (Нидерланды). — Прим. ред.). И я решила точно, что поеду туда. Два дня у меня в комнате был такой особенный свет, мы поехали с моей подругой, полурусской-полуголландкой. Там была молитва, свечи, беседы. И я спросила, а есть ли в Англии такие говения? Он дал мне адрес. Я была бедной студенткой, но Господь мне послал переводы с русского на голландский, и этих денег хватило, чтобы доплыть на самом ветхом пароходе до Англии. Там он мне сказал — надо встретиться, поговорить. Я ответила — у меня всё хорошо, только я не могу найти путь к сердцу. Он посмотрел на меня и сказал: «вместе найдем».

Доверяю, но не понимаю

— Что это был за дар — приводить ко Христу? Почему люди так верили митрополиту Антонию?

— Он не говорил про Бога, он был с Богом. Христос и Дух Святой так явно были в нем, что одной ногой он был на земле, а другой — Там. В беседах и книгах он часто повторяет, что не различает созерцательной и деятельной жизни. Это одно и тоже, если так глубоко укорениться во Христе, что быть с Ним постоянно и в миру. Владыка Антоний так жил. Он слушал Бога и был с человеком. Я думаю, что каждый, кто встречался с ним, чувствовал это. Он не наставлял, не давал советов. Бог был его другом. Он знал Его, говорил и даже спорил с Ним. Особенно в последних книгах это видно.

Владыка открытыми глазами смотрел на боль, страдания, которые есть в мире, и задавал вопрос: «Ты же допускаешь это? Ты же мог это не допускать? Я Тебя не понимаю! Я доверяю Тебе, но не понимаю». Он боролся с реальными вопросами, не закрывал на них глаза. Не говорил «благочестиво»: «На всё воля Божия». Он был другом Христа, поэтому и мог сказать: «Я не понимаю! Скажи мне! Объясни мне!» Он был на 200 процентов в миру, но, одновременно, был и во Христе. В каждом человеке он видел образ Божий и обращался именно к этому образу. Он не останавливался на зле, он выращивал свет в человеке. Значит, этот свет был для него реальностью.

— Вы упомянули о «пути к сердцу»? Что это значит?

— Владыка Антоний говорил, что есть два пути. Первый — если человек живет в созерцании и молитве, в прямом общении с Богом. Другой путь — очень длинный — поиск Господа через познание мира и твари. Христос принял нашу плоть. И весь мир — в Нем. Мир — не плохой, как часто говорят. Владыка мог через каждого человека узнавать что-то новое о Боге. Оба пути были для него очень реальными. Долгое время у него был вопрос — если в Раю было Древо зла, то, получается, Господь ответственен за зло? Он много лет боролся с этим, а потом прочитал у святого Иринея Лионского, что Древо познания — это длинный обходной путь. Но смысл этого пути — найти, где еще есть искра Божия, чтобы понять, какой у нас Бог. Это длинный путь, путь мира, но мир не оставлен Богом. Это очень красивая мысль.

Плохое слово «надо»

— Как получилось, что мысли митрополита Антония настолько глубоко проникли в вас, что стали вашими? И так ведь было со многими людьми?

— Он всегда говорил только про свой опыт, только то, что сам знал. Знал он много. И другим пытался объяснить: если говоришь с человеком, говори от сердца, иначе не дойдет. Его слова — это не катехизис, это не определения Бога, что Бог такой и такой, что мы что-то должны Ему. Ничего мы не должны. Здесь так часто говорят: «надо, надо». Ничего не надо для Бога! Он наш друг. Он умер за нас, за каждого. И «надо» — это не то слово, которое входит в сердце. Если ты кого-то любишь, ты не говоришь «надо».

Для владыки было ужасным слово «вычитывать». Господь миллион раз слышал от нас утренние и вечерние молитвы. Неужели Ему это нужно? Если слова не исходят из вашего сердца, они не имеют смысла! Богу не надо говорить ничего лишнего. Он часто цитировал святого Феофана Затворника — я думаю, это был его друг — о том, что лучше одну молитву, даже одну фразу, от сердца произнести, чем 30 минут по будильнику молиться.

— А что нам так мешает видеть в Боге друга, видеть Его любовь? Почему мы боимся к Нему приближаться полностью?

— Владыка говорил, что Бог — прежде всего наш Спаситель. А потом уже Судья. И даже после смерти неверующий человек, когда стоит перед Христом и видит Его глаза, полные любви и света, он падает ниц и говорит: «Господи, по Тебе тосковала душа моя всю жизнь».

Я спросила однажды: «Почему ты (он со всеми был на „ты“) никогда не говоришь про ад?» Он очень просто посмотрел на меня и ответил: «А такого Бога я не знаю». Он знал Его любовь, Его жалость, Его сострадание. И он говорил, что это не догма Церкви, но это надежда. Надежда на спасение всех. Он был переполнен этой надеждой.

Я думаю, нам недостаточно молитвы, недостаточно уединения, чтобы дать возможность Богу быть с нами. Если Он — наш Друг в прямом смысле, мы должны дать Ему время, дать свое сердце, захотеть быть с Ним. Если Он — наш Друг, мы относимся к Нему, как к другу. Он не фантом, а Реальность! Я думаю, суть проблемы в том, что у нас нет осознания своей нищеты — что без Бога мы не можем жить, ничего не можем. Пока нет крика: «Приди, Господи! Дай мне познать Тебя», — близкие отношения и невозможны.

Что для нас Христос: добавочное благо к тому, что у нас уже есть, или вопрос жизни и смерти? Владыка говорил, что если вопрос стоит так остро, что если без Бога невозможна жизнь, то Он станет криком души.

Нам ничего не принадлежит

— Можно ли говорить о том, что на острие этого вопроса мы часто оказываемся благодаря страху смерти?

Разлуки не будет, Как не бояться смерти— Если страх смерти — как призыв к более глубокой, открытой, полноценной жизни, то да. Но очень часто страх смерти — это страх осуждения Бога, страх конца. Страх смерти — это знак того, что мы не любим Бога. Владыка, как и апостол Павел, страстно желал быть со Христом, потому что любил Его и ничего не знал лучше, как находиться рядом с Ним.

— Как готовиться к смерти?

— Владыка говорил, что надо жить каждое мгновение, каждый миг. Если завтра ты можешь умереть, если те слова, которые ты говоришь сейчас — это последние слова перед переходом в Вечность, то каковы они? Если бы мы дали место смерти в нашей жизни, мы жили бы более ответственно, более глубоко. Подготовка к смерти в том и заключается — жить здесь и теперь, но не боясь, а зная, что это может случиться.

— Для многих людей мысль о смерти, о конечности всего и всех — это грусть, потому что жалко. Жалко красоту, жалко чью-то радость, чью-то любовь. Как, глядя на мир через знание смерти, не быть печальным?

— Да, люди часто смотрят так на мир. Но можно и по-другому: всё нам дано, но ничего не принадлежит. Именно от этого ощущения крайней нищеты без Бога мы можем начать кричать: «Будь со мной!» Пока мы думаем, что можем сами, что самодостаточны, Бог удаляется, потому что Ему нет места. А осознание того, что всё проходит, может быть толчком к тому, чтобы жить и наслаждаться всем до конца и знать, что мы не контролируем ничего: ни жизни, ни здоровья. Всё, что есть прекрасное вокруг нас, то, какие мы сами, — это дар любви Божией. Мы не должны пытаться это схватить навсегда.

— Как изменится жизнь, если человек перестанет бояться смерти, а будет в ней видеть возможность встречи с Богом, который Друг?

— Не боясь смерти, человек не будет бояться ничего. Смерти нет. Тогда можно идти на риск, доверяясь руке Бога. Я думаю, что смерть говорит нам, насколько мы еще не доверяем Ему. Можно не переживать: мы умрем, когда настанет наше время, у нас и волосы на голове все сочтены… Когда будет, тогда будет. А до этого — живи полностью! Пока есть страх смерти, страх страданий, человек будет трусливо ходить перед жизнью, осторожно, чтобы ничего не случилось. А можно по-другому: если Господь даст страдания, то это тоже Промысл, потому что здесь тоже можно что-то узнать, научиться, принять от Него что-то. Не только радости, но и Его страдания разделить. Это наше призвание. Ведь быть христианином — это не значит, что всё легко, защищено. Это значит, что с Ним!

Изменить себя можно сейчас, увидев в себе зло: недостойные мысли, дела. Всё хорошее в нас — уже в Вечности. Это сложно, пока это теория. Пока нет цели, куда мы идем и к Кому мы идем. Когда Бог станет реальностью — будет легче. А пока нужна тоска по Нему — это будет толчок.

Настоящая свобода

 — Мы знаем, как люди резко меняли свою жизнь, оказавшись на краю. А если не ждать этого «крайнего» момента жизни, что может помочь нам измениться?

— Повторюсь: осознание своей нищеты. Тогда можно хотя бы начать с Богом знакомиться. Но желание — оно от человека зависит. Господь не может нас заставить Себя полюбить. Если мы хотим жить поверхностно, Он с печалью ждет. Очень важно быть честным, настоящим человеком. Владыка говорил, что Господь не может работать с тем, кто не является собой, с призраком. Когда внешне благочестиво, а внутри всё кипит — тогда для Бога доступа нет. Он не может говорить с тем, кто живет в фантазиях.

— Почему наше стремление найти живого Бога, открыться всем сердцем, всё равно оборачивается формализмом, соблюдением уже собственных правил?

Это легче. Это иллюзия, что, если найдешь костяк, сможешь держаться — за него всё время. На самом деле это мешает быть свободным. Особенно в православии есть риск уйти в красоту службы. Как на Страстной бывает: «О, как красиво!» Но это не красота, а реальность умирания Христа! Из-за эстетики мы теряем то, что происходит на самом деле.

Опять же: про Бога или в Боге? Конечно, это труд — молиться, открывать свое сердце, а мы ленивы, хотя это и не значит, что мы не хотим. Владыка всегда шел вперед. Строил и рушил, чтобы двигаться дальше. Он не любил, когда человек был несвободен внутренне. Он повторял слова своего духовного отца архимандрита Афанасия (Нечаева), что человек не должен быть в плену даже Литургии, не должен быть так привязан к Причастию, что не может без этого жить. Дело же не в обряде, а во внутреннем общении со Христом.