Нам оставлено покаяние. Письма о духовной жизни. Игумен Никон (Воробьев)

 

Нам оставлено покаяние. Письма о духовной жизни. Игумен Никон (Воробьев)

  Есть книги, которые можно читать и перечитывать не раз, и в разные периоды своей жизни находить для себя всё новые и новые назидательные мысли.

 Предлагаем вниманию читателя два письма игумена Никона (Воробьёва) из книги «Нам оставлено покаяние», где собраны сотни посланий духовным чадам — мирянам и монашествующим. Надеемся, что сборник писем отца Никона станет для многих читателей настольной книгой.

 Письма написаны во время гонений. После войны уже не было массовых расстрелов и арестов духовенства и верующих, но преследования христиан ещё продолжались. Четыре года в сибирских лагерях провёл автор этих писем, поэтому он хорошо понимал положение своих духовных детей. Он утешает, назидает, обличает, призывая к покаянию и терпению, учит правильно преодолевать скорби и молиться. В его письмах постоянно звучит мысль, что в наши духовно скудные времена, при почти повсеместном отсутствии духовных наставников, нам осталось только покаяние и терпение скорбей: «Нашему поколению Господом допущен путь, предсказанный давно: вера и безропотное терпение скорбей и болезней. Личный же подвиг мы не можем вынести — впадём в высокоумие и погибнем в духовной прелести».

 Родился будущий игумен Никон (в миру Николай Воробьёв) в 1894 году в семье крестьян Тверской губернии. С юности он стремился к наукам, надеясь в изучении философии, психологии найти истину и понять смысл жизни. Позже отец Никон говорил: «Понял я, что как наука не даёт ничего о Боге, о будущей жизни, так не даст ничего и философия. И совершенно ясен стал вывод, что надо обратиться к религии». Окончив один курс Психо-Неврологического института в Петрограде, он с полным разочарованием оставляет учёбу.

 Воспитанный в традиционно православной семье, в детстве он не знал живой веры, но жажда истины заставила его искать Бога. Он искренне взывал: «Господи, если Ты есть, то откройся мне! Я ищу Тебя не для каких‑нибудь земных, корыстных целей. Мне одно только надо: есть Ты, или нет Тебя?» И Господь таинственно открылся. С этого момента всё в жизни Николая Воробьёва изменилось. Начались годы непрестанного подвига.

 В 36 лет Николай в Минске принимает монашеский постриг с именем Никон. Через год становится иеродиаконом, а вскоре иеромонахом. В 1933 году он был сослан на пять лет в лагеря, в 1937 году освобождён. С открытием храмов во время войны в 1944 году возобновил священническое служение, был назначен настоятелем храма в Козельске, затем чреда переводов из одного города в другой и, наконец, назначение в город Гжатск.

 В Гжатске жил отец Никон очень бедно, денег никогда не имел — он раздавал их нуждающимся. Имущество его составляли только необходимые вещи и книги. Много испытаний и суеты житейской пережил батюшка в Гжатске. «Но эта суета, — говорил он перед смертью, — дала мне возможность увидеть: ничего не можем мы сами сделать доброго».

 Об одном из важнейших пережитых им откровений отец Никон рассказывал: «Однажды мне пришла мысль, совершенно отчётливая и ясная: а что такое все наши дела, все наши молитвы, наше всё? Надо взывать, как мытарь: Боже, милостив буди мне, грешнику! Сердце вот тут‑то у меня и поняло, поняло, что самое существенное — это милость Божия. Это было понятно не умом, а сердцем. И вот с этих пор я стал обращать в себе эту мысль, жить этой мыслью, молиться этой мыслью, чтобы Господь не отнял, а развил её».

 Перед смертью отец Никон пережил тяжёлую болезнь. В это время батюшка не раз поражал окружающих своей прозорливостью. Близкие его очень беспокоились, как бы отец Никон не скончался в их отсутствие, а он им говорил: «Не беспокойтесь, не умру без вас. Когда надо, всех призову...»

 Умер отец Никон 7 сентября 1963 года. После смерти оставил духовное завещание. Вот строки из него: «Прошу жалеть и любить друг друга, помогать взаимно в материальной и духовной нужде. Где мир и любовь — там Бог, там радость и спасение, а вражда и зависть от дьявола. Спасайтесь».

 

Мир тебе!

Как твоё самочувствие? Не унываешь ли? Не должны мы поддаваться унынию, ропоту за болезни свои и за скорби, ибо установлен Богом закон, более твёрдый, чем небо и земля, закон, что многими скорбями подобает внити в Царствие Божие. А мы в настоящее время пришли в такой период жизни человечества, когда спасаются исключительно только безропотным терпением скорбей, с верой в Бога и надеждой на Его милосердие. Другими путями сейчас не умеет спасаться никто. Остался для нашего времени только один единственный путь: терпение скорбей. Преподобный Исаак Сирин пишет: «Паче всякой молитвы и жертвы драгоценны пред Богом скорби за Него и ради Его». А всякая скорбь, которую мы принимаем без ропота, с мыслью благоразумного разбойника, именно: что за грехи, для спасения и очищения посылаются скорби, и, следовательно, «достойное по делам нашим приемлем», — всякая скорбь при таком отношении к ней вменяется в скорбь ради Господа, крест наш личный преобразуется в Крест Христов, и мы через него спасаемся. Аще со Христом спостраждем, то с Ним и спрославимся, — говорит апостол Павел.

 В минуты скорби и уныния полезно помнить совет преподобного Исаака Сирина: «Содержи всегда в памяти тягчайшие скорби скорбящих и озлобленных (например, в тюрьмах, ссылках и проч.), чтобы самому тебе воздать должное благодарение за малые и ничего не значащие скорби, какие у себя находишь, и быть в состоянии переносить их с радостию».

 В скорбях, переносимых с радостью, с благодарностью к Господу, спасающему нас через страдания, скрыта радость духовная, радость восхождения духовного от силы в силу.

 Чем больше человек прилагает своего труда для очищения себя от всякого греха, очищением мыслей, чувств, пожеланий греховных, даже пустых, чем больше понуждает себя к непрестанной, чистой, внимательной, от всего сердца и со всяким благоговением молитве, тем слабее делаются скорби, тем легче их становится переносить, потому что цель, для которой нужны и посылаются скорби, достигается другим путём, путём своего труда, понуждения на делание заповедей; постоянного сокрушения сердечного за недостаточное исполнение их. Это болезнование сердца и понуждение к добру могут заменить прочие средства и скорби.

 Особенно надо следить за собой, чтобы быть мягким, добрым в отношении ближних своих. «Наше спасение в ближнем», — говорит преподобный Пимен Великий. Это значит, что если человек имеет правильное отношение к ближнему, т. е. исполняет святую заповедь: возлюби ближнего твоего, как самого себя, — то через это обязательно будет в силах исполнять и все прочие заповеди, и главную из всех — заповедь любви к Богу. Нельзя любить Бога, относясь плохо хотя бы к одному человеку. Это вполне понятно. Любовь с неприязнью не могут быть в одной душе: или та, или другая. Если будет любовь к ближним, то она породит и любовь к Богу. Та и другая таинственны и далеко не то, что мы знаем из отношений «ветхого человека». Только опыт покажет человеку глубину заповедей, по мере обновления души, через их исполнение.

 Вот что написалось, когда я взялся за перо, чтобы что‑либо написать тебе. Спасайся, не унывай, не ропщи, не обижай никого резким словом. Молись, всегда старайся иметь Бога пред собою.

 Твой отец Н.

Дорогая N!

 Получил Ваше письмо о болезни Любови. Она не сходит с моей памяти. Хотя всем, великим и малым, неизбежно приходится покидать этот мир, однако, когда это предстоит близкому нам, дорогому человеку, то невольно всей душой протестуешь против этого. В глубине каждого человека лежит сознание своего бессмертия. Он и действительно бессмертен, а то, что мы называем смертью, есть новое рождение в другой мир, переход от одного состояния в другое и, для большинства христиан, несомненно, в лучшее, бесконечно лучшее. Вот почему и не следовало бы скорбеть при приближении смерти, а, скорее, радоваться, но мы или мало верим в будущую жизнь, или страшимся её, да и здешняя жизнь слишком цепко держит нас.

 С духовной точки надо бы радоваться за Любовь. Господь даёт ей подготовиться к будущей жизни, но берёт и страх — не возропщет ли она, не будет ли малодушествовать. О, если бы она смирилась, обратилась всем сердцем к Богу, покаялась искренне во всех своих ошибках, причастилась с верой и благоговением Святых Таин! Тогда стала бы смерть для неё радостью, новым рождением, переходом к тем, кто любит её всей душой, ждёт её, чтобы исполнить её радостью, совершенной, никогда не кончающейся, какой око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша.

 Передайте Любови моё глубокое сочувствие ей и великое желание преодолеть скорбь смерти и легко, радостно перейти в будущую жизнь, истинную родину нашу, уготованную нам от создания мира, где человек сделается подобным Ангелам, где лице его просветится яко солнце.

 Передайте ей также: за то, что она, не зная меня, много лет относилась ко мне с любовью, я не забуду её никогда, будет ли она ещё долго жить или скоро умрёт. И по смерти она будет дорога мне. О, если бы я имел дерзновение сказать, что моя душа всегда будет около её и здесь, и в будущей жизни!

 С нами Бог! Если человек человека может любить и жалеть, то какова любовь Божия к нам, если она для нашего спасения привела Его на Крест! Поэтому пусть не боится Любовь, пусть надеется на беспредельную любовь Божию!

 Пусть Любовь оправдает своё имя и почувствует некоторую любовь к Богу, претерпевшему и за неё ужасные муки, оскорбления и крестную смерть. Тогда Любовь небесная сделает Любовь земную своей родной дочерью, причастницей славы и блаженства Божественной жизни. Доказать свою любовь к Богу надо терпением скорби расставания с этим миром, терпением мучительной болезни без ропота, чтобы сделаться причастниками страданий Христовых. Если же с Ним страдаем, то с ним и спрославимся.

 Ещё повторяю: Любовь, моя душа с Вами, всей силой она желает Вам того, что выше было написано. Терпите, не ропщите. Если оскудеет вера, говорите: «Господи, хочу верить, хочу быть истинной христианкой. Господи, помоги моему неверию!» И Господь не оставит Вас